Как-то просматривая все вышедшие материалы под рубрикой «Один на один», поймал себя на мысли, что почти в 50 интервью практически ничего нет о коллегах. В юбилей «Горняцкой правды» 4 мая 2013 года – беседа с главным редактором Александром Васиным «Тринадцатый редактор «Горнячки», который в начале ноября отметил 25-летнюю дату пребывания на этом посту. А больше ни про кого из коллег.
Ходячая визитка газеты
…– У вас фотограф, Олег, с бородкой такой, работает? – буквально на днях спросил один мужчина, остановив на улице.
– Он умер в 2005 году.
– Да вы что?! Жаль… Меня давно в городе не было, – оправдывается собеседник.
Олег Александрович Максимов. Тогда ещё визитки были экзотикой, но наш фотограф сам был ходячей визиткой «Горнячки». Его не надо было представлять. Максимова – лицо газеты – знали все! Ведь в редакции отработал почти 24 года, за которые, кстати, ни разу его не видел без галстука! Любой его приход на предприятия города вызывал плохо скрытый ажиотаж. Тут же начиналось балагурство, за которым скрывалось желание попасть в объектив Максимова, всеми узнаваемого фотокорреспондента с изящной бородкой, а, значит, и в номер 17-тысячного тиража «Горнячки», которую в то время читали практически все.
До последних дней жизни (умер 26 июня 2005 года на 68-м году) он оставался романтиком, мечтателем и… коммунистом, хотя вступил в партию в те дни, когда из неё все бежали. Часто вспоминаю наши с ним посиделки по пятницам. Чаще спорили: о материалах, напечатанных в газете, событиях в городе, стране и мире. А потом шли в его киностудию и смотрели удивительно чистые и по-хорошему наивные фильмы «Ярмарка», «Первая любовь» и другие.
– Олег (несмотря на солидную разницу в возрасте, мы общались на ты), это надо срочно скопировать на видео-диски, крутить по местному телевидению (Олег Александрович стоял у истоков первой новостной программы по кабельному телевидению в Коркино)!
– Да ну, кому это интересно, – скромничал он в ответ.
Он любил, когда ему говорили комплименты, готов был дарить фотографии (принципиально ими не торговал в отличие от последующих фотографов), изумительные пейзажи и натюрморты. Одна из его картин до сих пор украшает мой редакционный кабинет, а другую выпросил известный предприниматель, так она ему понравилась.
Олег Максимов работой жил, да и вряд ли её считал за работу. Это же творчество, полёт души. Он радовался, когда на выходные получал задания от главного редактора.
 
Дети своих родителей
С Олегом Александровичем уже не поговорить. А вот с его младшим братом при современных коммуникациях – без проблем. Александр Александрович из тех, кто славит малую родину, находясь далеко за её пределами. Достаточно посмотреть на досье Максимова-младшего.
– Александр Александрович, ваш старший брат с пиететом относился к родителям, вам. Судя по воспитанию и талантам Олега Александровича, вашим успехам, семья дала вам многое. Расскажите вашу родословную.
– Все мы – дети своих родителей. В нашей стране на рубеже ХIХ и ХХ веков родилось поколение россиян, которым было суждено из подданных Российской  Империи превратиться в граждан Страны Советов. Они и представить себе не могли, какой тяжкий и  славный  путь им предстоит пройти. Непрост был  жизненный путь этих светлых людей. Это путь испытаний, невзгод, лишений. Они очень часто теряли своих родных и  друзей. Но ничто этих людей не сломило, не сделало нытиками или иждивенцами. Никто из них не отвернулся от  своей Родины, как бы она с ними ни обошлась. Они любили работу, дом, детей. И оставались яростными оптимистами. К счастью, их ещё много среди нас. Они и сегодня, убелённые  сединами, согнутые болезнями и годами, – самые радушные и жизненно активные люди. Они всегда делали свою судьбу сами. Свою – и всей страны.  Я горжусь ими, и преклоняюсь перед этим простыми и великими людьми. К этому поколению принадлежал и наш отец – Максимов Александр Прокофьевич.  В Коркино живёт много земляков, помнящих его.
– Как ваш отец познакомился с мамой?
– В семье отца образование ценили, поэтому после окончания семилетки в родном селе, его отправили заканчивать 10 классов в Бугуруслан. Там и началась самостоятельная жизнь. В конце 20-х годов в тех краях, как и в Поволжье, лютовал голод. Не знаю, как уж удалось, но в 1931 году отец окончил школу и поехал поступать в институт в город Сталинград. Почему, по сути, крестьянского парня тянуло в инженеры – один Господь ведает. Но это был его выбор и его цель. Всю свою непростую и порой бурную жизнь, отец не хотел изменять этой стезе.  Всегда гордился избранной профессией и в своих детях хотел видеть продолжателей своего дела.

Кстати, путь к высшему образованию наш папа начал с рабфака. Учёба давалась с большим трудом. Отец часто вспоминал те годы, когда ему приходилось по ночам корпеть над учебниками и чертежами.
На производственной практике, в одном из цехов Сталинградского тракторного завода, отец познакомился с молоденькой девчушкой – Клавой, которая работала в цехе распредом. Это была моя будущая мама. В том далеком 1935 году ей было всего 18 лет. Мама с детства, как говорится, хлебнула лиха. Ей не было и 12 лет, когда от голода умерли её отец и многие, многие в  их казачьей станице. Близкие родственники были где­то далеко, сначала делали революцию, потом воевали. И её матери ничего не оставалось сделать, как раздать детей по соседям и поехать с младшей, Клавой, в Сталинград, где уже работала на заводе старшая дочь – Нина. Не пытать счастья, а пытаться просто выжить. Влюбился отец с первого взгляда. В 1936 году они поженились, а через год, там же в Сталинграде в семье появился первенец – мой старший брат Олег. В апреле 1938 года папа получил диплом и стал одним из первых советских инженеров. В те годы это была большая редкость.
– А где родились вы?
– Трудовая биография отца продолжилась на Урале, в городе Златоусте, куда он получил направление на  машиностроительный завод им. В.И. Ленина. Уже через два года, в 1940 он стал начальником цеха, вступил в члены ВКП(б) . Я пожалуй сегодня уже подзабыл бы это название КПСС, если бы не обложка для партийного билета, которую отец никогда не менял. Заместителем у него был тоже молодой инженер – «Женька Карпёнок», как его ласково называли родители, Евгений Карпов – отец будущего шахматного чемпиона. Мы и родились с Анатолием в одном доме.
– Александр Александрович, не встречались  с двенадцатым чемпионом мира Анатолием Евгеньевичем?
– Встретились на Олимпиаде­80 в Москве, он приходил в команду, где я был заместителем руководителя. Карпов переживал, что шахматы – не олимпийский вид. С некоторой обидой выговаривал нам, что не увидел заметного интереса со стороны спортсменов к нему – чемпиону мира. Пришлось ему объяснить, что наши ребята тоже чемпионы и  великие спорт­смены. Получил от него книжку с автографом.
Но вернёмся в Златоуст. Когда началась война, отец был начальником ОТК, должность – как горячая сковорода, да и завод «пёк» далеко не шанежки. Работа – круглые сутки. В 1943 его назначили секретарём парткома завода.  День Победы встретил, имея на груди орден Трудового Красного Знамени.
– Скажите, в том, что вы служили в органах госбез­опасности, есть пример отца?
– Трудно сказать. Скорее да. Ведь как получилось. Сразу после войны папу назначили секретарём райкома ВКП(б) по промышленности. Но недолгой была партийная дорожка. Уже в 1948 он был призван на службу в органы государственной безопасности и направлен на учёбу в Москву, в Высшую Краснознамённую школу МГБ СССР. Сегодня я знаю, что ой как не хотел отец ни партийной работы, ни тем более «тяжёлых» погон.
Наверно и многие земляки, кто его хорошо помнит, не поверят, что Максимов был партийным функционером. На него это мало похоже. Но деваться было некуда. Наша мама была из семьи профессиональных революционеров­ленинцев,  с дореволюционным стажем. Боевая у неё была родня, в прямом смысле этого слова. Никаких уклонов, ни левых, ни правых. Уклон был только один – в сторону нагана. Жандармы сидели в их доме в засаде практически постоянно. И служили они партии, а потом и Советской стране, на самых острых направлениях. Таких, о которых и сегодня говорить не стоит. Поэтому дорога для отца была предопределена. В 1951 году отец вышел из стен ВКШ с погонами майора государственной безопасности и прекрасным знанием итальянского языка. Ну а вместе с ним и вся наша семья учила итальянские пословицы. Но то ли ситуация в мире к этому времени изменилась и оказывать братскую помощь одной из европейских компартий стало не нужно, то ли  это поехали делать другие, не суть важно. Папа получил назначение начальником отдела МГБ  в пригороде Ленинграда.
– Мы, более молодое поколение, теперь знаем, что те годы называли не иначе, как страшные, кровавые…
– Это так. «Отец народов» как раз начал репрессии против  военной и партийной элиты северной столицы. Нужно было сломать хребет этим гордым победителям войны. И делать это предполагалось  руками нового набора чекистов, таких как мой отец. И они делали это. Понимая, что делают, и что их дальше ждёт. Смогли выдержать не все.
– Вы помните смерть Сталина?
– Детская память действительно удивительная штука. Во всех деталях помню утро 5 марта 1953 года. Отец ещё в кровати, мать готовит завтрак. Из приёмника «Москвич» раздается голос Левитана – умер Сталин. Мать заголосила, слёзы. И сразу окрик. Строгий окрик отца: «нашла по кому плакать». И ни слова больше. Слёзы у матери мгновенно высохли. Через месяц майор Максимов  подал рапорт на увольнение из органов. И снова Урал, но уже Коркино.  ЦЭЭМ, трест «Южуралшахтострой», снова ЦЭЭМ. Почти, как мечтал – завод, пролёт…
Но, как бы ни любил отец свою работу, больше всего, любил он бесконечные аллеи и сады Коркино. Мог гулять по ним часами, вдыхая запах цветущих яблонь, сирени. Может, благодаря им и стал Коркино для него, а затем и для всей нашей семьи – любимой малой Родиной.
 
Магия фотоаппарата
Вот уже семь лет администрация Коркинского городского поселения проводит фотоконкурс «Магия света», посвящённый памяти Олега Максимова.
Вспоминаю, как мы, редакционные сотрудники, стучались в кабинет Олега Александровича. Он открывал дверь, отодвигал плотную портьеру. В нос ударял запах химикатов – растворителя, закрепителя, проявителя. За этой дверью фотограф колдовал над чёрно­белыми снимками. Это была его святая­святых, в которую он пускал не всех…
– Александр Александрович, откуда у брата это увлечение?                
– Не у него, а у нашего  большого, дружного и никогда неунывающего семейства было одно общее увлечение, я бы даже сказал, страсть. Мы все страшно любим фотографировать и фотографироваться. И надо отметить, что все знают в этом деле толк. Причём каждый считает, что в тонкостях съёмки он разбирается лучше остальных. Поэтому скучать мы друг другу не даём, почти каждый день обмениваемся десятками снимков.
А начиналось все так. После окончания КГСТ (полагаю, что эта аббревиатура в нашем городе общеизвестна и в расшифровке не нуждается) он попал на работу в один из отделов  треста «Челябинскшахтострой», где судьба свела его с двумя замечательными людьми: Александром Григорьевичем Бейзелем и Леопольдом Теофиловичем Куфельдом. Один делал свои первые снимки, а второй только начинал осваивать шахматные высоты. Бейзель уговорил брата купить фотоаппарат и  помогал нам делать первые шаги в фотографии. Затем на  многие годы Куфельд и Бейзель стали героями его фотоочерков и кинофильмов.  И о них было что снимать.
– У меня до сих пор хранится несколько папок с фотографиями Олега о Коркино.
– Это ещё одна фирменная тема брата. Его улицы, скверы, дворы и мы – горожане.  Куда бы он ни шёл, всегда с ним была камера. И почти каждый день он приносил новые снимки. Казалось бы, одни и те же улицы, все те же дворики, но каждый раз он видел что­то новое в их лице, настроении. И все та же стройность кадра, лаконичность изобразительных средств, предельная выразительность. На снимках всегда была видна доброта, любовь фотографа к тому, что он снимает. Никакого желания выпятить себя как фотографа за счёт броского приёма или острого ракурса. Всё внимание к теме, объекту съёмки. По большому счёту именно в этом появлялась суть характера Олега. Естественность, простота, скромность и предельно доброе отношение к людям.
Так снимал мой старший брат. Таким он был старшим братом. Настоящим.
– Вы с ним были дружны?
– У нас была по­настоящему дружная, крепкая семья. И между нами, братьями всегда были по­настоящему братские отношения. Я младше его почти на 10 лет. В детстве – это пропасть. В зрелом возрасте – пустяк. Я обязан ему очень и очень многим.  Он не воспитывал  меня в прямом смысле. Но его влияние и помощь я ощущал постоянно, да ощущаю и сейчас.
 
Счастье иметь всё это!
– Александр Александрович, напоследок несколько вопросов уже к вашей деятельности. Вы не раз встречались с губернатором Кемеровской области Аманом Гумировичем Тулеевым. Почему его так любит народ?
– Это человек – эпоха. Пройдет немного времени, и я уверен, что многие из нас, кто сегодня сталкивается с ним, кто имеет право сказать, что он из его команды – будут гордиться, что довелось работать под его руководством. И друзья, и недоброжелатели, а таких тоже немало, признают его как личность. Стиль управления – предельно авторитарный и жёсткий. Всё под контролем круглосуточно! И это не фраза. Звонит сам в любое время суток, если что­то не так.
Пример. В Интернете появилась видеозапись, как слесарь одного из наших предприятий лихо лезет в ещё неостывшую печь для ремонта какой­то детали. Опасно. Тулеев лично обзвонил всех директоров заводов, уточняя, где это могло быть. И затем последовал жесточайший разнос за нарушение правил промбезопасности. Он настоя­щий хозяин региона, человек дела, который чувствует свою ответственность за положение дел не формально, не ради галочки, а искренне и увлечённо. Когда он выступает на публике или в узком  кругу и находится, как говорится в ударе – это феерия: сочетание искрометного юмора и огромной воли. Он всегда всё делает вовремя! И искренне любит людей.
– А разве Тулеев не тот политик, который вызывает симпатию? И как связать вашу нелюбовь к политике с депутатством?
– Аман Гумирович, прежде всего, хозяйственник – каким и должен быть настоящий губернатор. Депутатство – личное поручение Тулеева, от которого нельзя отказаться и которое никакого отношения к политике не имеет. На первом плане и на втором и на всех последующих – только завод. Это наставление  Амана Гумировича.
– Что вас радует или огорчает в современной жизни?
– По  большому счёту  ничто меня не огорчает. Мне всё нравится. Это моя жизнь, я здесь живу. Делаю, что в моих скромных силах и хочу, хочу успеть ещё.
– Когда в последний раз были в Коркино? Остались ли здесь у вас друзья, знакомые?
– В Коркино последний раз был в июне 2005 года на похоронах брата… Знакомых пока, к счастью, много.
– Что бы вы изменили в своей жизни, если представилась такая возможность?
– Это моя жизнь и мой путь.  Счастье иметь всё это!
 
Блиц
– Политик, вызывающий симпатию?
– Не любил, не люблю и не буду любить политику. Не моё. Не могу полюбить или зауважать человека «заочно», по телевизору.
– Любимое время года?
– Даже не задумывался. Без предпочтений. Но жару не переношу.
– Любимый день недели?
– Пятница.
– Любимый праздник?
– Все праздники жду с удовольствием. Каждый что­то значит для души, с каждым что­то связано.
– Любимое блюдо?
– Если я голоден, то самое любимое и желанное блюдо то, которое можно съесть немедленно. Не умею ждать «что­нибудь вкусненькое». Если не голоден, то об еде вовсе не вспоминаю.
– Напиток?
– Все зависит от настроения и состояния. Каждый напиток хорош, когда нужен именно он!
– Кинофильм?
– Их много. Но без потери интереса и в любой кондиции готов смотреть «бондиану».
– Книга?
– Одна книга – ну это, простите, как в старом анекдоте про милиционера. «Зачем дарить ему книгу, ведь у него уже одна есть».  Пока  человек идёт вперёд и не остановился навечно, разные книги занимают его ум и вызывают отклик в душе. Одни были вчера, другие сегодня. Ведь жить надо здесь и сейчас. Юность и зрелость, былое и думы – всё требует пищи для ума, но – в данное конкретное время. Вечная книга только Святое писание. Да и она (или оно) открывается каждый раз по­новому.
– Хобби?
– Увлечений много. Главное в них – проверка своих возможностей.
– Досуг?
– Досуг как таковой, в обычном понимании – это состояние вне работы. В моём понимании – состояние без работы – это уже не жизнь. Самое трудное – пережить остаток отпуска на третий день после его начала. Самый лучший досуг – служебная командировка.
– Продолжите фразу: «Коркино для меня…»
– Это самые тёплые и добрые  воспоминания о многих­многих людях:  талантливых и хороших, добрых и умных, по­настоящему, по­уральски мастеровитых. Всех тех, с кем свела жизнь, которым  многим обязан, у которых учился, а порой и учусь до сих пор.