На Южном Урале стартовал медийный проект «Они создавали Челябинскую область».
Его задача: вспомнить с благодарностью руководителей, прежде всего первых директоров крупных предприятий, которые в сложнейших условиях создавали индустрию региона. Их опыт бесценный: ведь масштаб стоящих сегодня перед областью задач – ничуть не меньше, в чём убеждает Стратегия Бориса Дубровского.
На логотипе проекта, который вы сейчас видите, – заслуженные южноуральцы.
Слева направо: Николай Семёнович Патоличев – с января 1942-го по март 1946 года первый секретарь Челябинского обкома и горкома партии, кавалер рекордного числа орденов Ленина — одиннадцати; Иван Харитонович Ромазан – в 1985 – 1991 гг. директор ММК, под началом которого проведена глубокая реконструкция Магнитогорского комбината; Игорь Васильевич Курчатов – легендарный родоначальник советского атомного проекта, уроженец Сима; Казимир Петрович Ловин – начальник Челябтракторстроя и первый директор ЧТЗ, благодаря ему страна вышла на первое место в мире по производству тяжёлых гусеничных тракторов; Виктор Петрович Макеев – академик, создатель советской школы морского стратегического ракетостроения, под его руководством был построен миасский Машгородок…

Есть в нашем городе неприметная, но очень уютная и тихая улица. Названа она в честь Григория Максимовича Моргунова.
Родился он в 1890 году в деревне Хрипелово Смоленской области в семье крестьянина-бедняка. В детстве много трудился на сельских работах. В 1918 году был командирован на курсы народных учителей в уездный город Рославль, после окончания которых учительствовал в своей деревне, обучая не только детей, но и неграмотных взрослых. За хорошую общественную и педагогическую работу Григорий Моргунов был направлен Рославльским уездным комитетом партии в Ленинградский горный институт, который окончил в 1929 году. После чего работал на руководящих должностях на угольных предприятиях Донбасса, начальником Магнитогорского рудника, в системе угольной промышленности на Урале.
В начале 1942 года Григория Максимовича назначили управляющим треста «Коркиноуголь».
Каким был трест? Образованный в 1939 году, он вобрал в себя предприятия Коркино и Еманжелинских копей. Это был новый район угледобычи, появившийся в результате геологических изысканий в годы первых пятилеток. К концу 1942 года трест оказался крупнейшим в бассейне. С этого времени он специализировался лишь на открытой добыче угля. Работа только налаживалась, когда сюда пришёл Г.М. Моргунов. К тому времени у него уже был опыт «открытчика», приобретённый на рудниках Магнитки.
В трест «Коркиноуголь» входили два крупных разреза, разрабатывающих по мощности и концентрации уникальные залежи. Достраивался южный углеподъём с погрузочным комплексом – по существу ещё одно предприя-тие, заканчивалось строительство углеподъёма на Батуринском разрезе.
В этот период на разрезах сложилась чрезвычайно сложная обстановка. Мобилизация в Красную Армию кадровых горняков, приход на предприятие неподготовленных новичков, в том числе стариков, женщин и подростков, ударили по всему ранее отлаженному производству. Как и то, что сократились поставки металла, леса, материа-лов, запасных частей к машинам.
Паровые экскаваторы Боткинского и Ковровского заводов, сормовские и терецкие думпкары, разномарочные паровозы ещё до войны износились, а новые машины и запасные части к ним не поступали. Не хватало электроэнергии, участилось её отключение на 2–3 часа в сутки. Отставали подготовительные работы. Всё это привело к тому, что добыча угля стала падать. Задание 1941 года по добыче угля коркинцы не выполнили.
А между тем враг захватил Подмосковный и Донецкий бассейны, где до войны добывалось 63 процента угля. Встала задача – восполнить потерю, обеспечить промышленность, электростанции, железнодорожный транспорт топливом.
Вот в столь ответственное время и пришёл к руководству Г.М. Моргунов.

 С чего начал новый управляющий, чем именно он запомнился рабочим с первых шагов? Об этом рассказал ветеран труда В.В. Цицер:
– Одна из ночных смен в разрезе не ладилась. Измучили бесконечные остановки забойной «семисотки» – ленточного конвейера, продёргивание повреждённой ленты из-под рештаков. Пос-ле нескольких поворотов экскаватора, пульсирующего шипения пара из напорного механизма вновь раздались крики об остановке. В наступившей тишине звенели лопаты, торопливые удары молотка по заклёпкам. Паровой «Вот-кинец» отворачивался всей своей чёрной громадиной и погружал тяжёлый полуторакубовый ковш в развал забоя, замирал…
Подленточное, закрытое рештаками пространство будто настроилось против людей – ничего у них не получалось. В конце смены вымотались и физически, и морально: угнетало сознание, что сорвали угледобычу, чувствовали свою вину перед фронтом. В таком состоянии и услышали рано утром: «Ночная смена участка – на отчёт к управляющему!» Поняли по восклицанию, что будет разнос.
Восемь человек – раскайловщики, мотористки, расштыбовщица, слесарь – во главе с десятником – поплелись в трест.
В дальнем конце кабинета из-за стола встал худощавый седеющий мужчина с суровым лицом. Громко поздоровался, и началось выяснение причин плохой работы. Остались в памяти атмосфера, тон беседы. Это была именно беседа, а не разнос, не оскорбляющие крики, которых мы ждали: угля-то в помощь фронту не дали! Григорий Максимович понимал наше состояние, потому и не отчитывал, а выяснял причины срыва.
В те минуты мы и не подозревали, что конкретные результаты скоро появятся на разрезе.
С приходом нового управляющего дела стали круто меняться благодаря слаженному инженерному труду всего коллектива. Были изменены технологические схемы и границы обработки карьеров, паровые экскаваторы переоборудованы в электрические.        
 
Сегодня мало кто знает, что было время, когда экскаваторы приводились в движение при помощи пара. На каждом экскаваторе была топка, отапливались они углём. Можно представить, каким был труд кочегара, обязанного на протяжении всей смены поддерживать огонь, постоянно подбрасывая уголь в топку. На каждую остановку для чистки топки приходилось по 30 минут. Все это вело к потерям добычи угля. При Г.М. Моргунове было осуществлено переоборудование паровых экскаваторов в электрические.
Задача была непростой, ведь нельзя было снижать добычу угля ни на одну тонну. Шла война. С 1943 по 1945 год были переведены на электрический привод 18 экскаваторов.
Многие старожилы нашего города помнят Г.М. Моргунова и говорят, что он был человеком требовательным, но справедливым.
– Я познакомился с Григорием Максимовичем уже в конце войны, когда, вернувшись по ранению с фронта, был назначен директором школы ФЗО, – вспоминал один из ветеранов М.С. Дедовских. – Моргунов уделял нашей школе много внимания, ведь мы готовили кадры рабочих для разреза. Григорий Максимович часто бывал в школе, знал все наши нужды и, чем мог, помогал. Помню, у нас не было никакого транспорта, и порой, не сумев подвезти уголь, по нескольку дней не отапливали здание. Узнав об этом, Григорий Максимович сумел нам выделить сначала лошадь, а впоследствии и машину. И ещё помню. Был он человеком простым, никогда не использовал своего положения в личных целях. Ходил в сапогах, галифе, и с работы, и на работу – пешком.
Другой старожил города – Г.Я. Шелленберг (кстати, живший на улице Моргунова) – рассказывал, что Григорий Максимович всегда заботился о людях, хорошо знал условия их работы, часто спускался в разрез сам, подходил к горнякам, беседовал с ними.
Ветераны вспоминают его обходы разреза, когда Григорий Максимович ночью спускался с южной стороны в карьер, обходил и осматривал все работы и поднимался по западному борту.
Можно привести немало примеров того, что отношение управляющего к людям было уважительным, это чувствовал весь коллектив. Благодаря ему улучшились бытовые условия горняков, и это способствовало повышению их трудовой отдачи.
Что немаловажно было в те сложные годы: не известен ни один случай, когда бы управляющий прибег к помощи карающих органов – напротив, он людей берёг. Дисциплину умел держать сам, за исполнение спрашивал строго, но справедливо.
Моргунов был замечательным организатором, талантливым инженером, не считаясь со временем, он отдавал работе все свои силы, знания и опыт. Вот некоторые результаты деятельности Григория Максимовича.
При нём «Коркиноуголь» превратился в лучший угледобывающий трест страны. Коркинские карьеры считались тогда крупнейшими, оборудованными по последнему слову техники.
В 1943 году добыча угля открытым способом возросла на 2 млн. 215 тысяч тонн, в 1944 году еще на 900 тысяч тонн. Добыча угля на коркинских разрезах стала составлять 60 процентов всей добычи Челябинского угольного бассейна. Коллективу треста «Коркиноуголь» 12 раз присуждалось Красное знамя Государственного Комитета Обороны, 27 раз – переходящее знамя ВЦСПС.
Генеральная линия для всего треста была одна: наращивать добычу угля. Успешное выполнение задач достигалось коренным совершенствованием процесса угледобычи. Причём заслуга треста и его управляющего – в новаторских достижениях, в совершенствовании открытых разработок.
В те годы была заложена база коркинской академии горных работ, как стали называть в послевоенные годы угольный разрез. Сюда часто приезжали за опытом инженеры с других разрезов. Не случайно разрезовцы получили на вечное хранение Знамя Государственного Комитета Обороны. А Моргунова стали называть «генералом горного дела».
За личный вклад в успехи угледобычи Григорий Максимович был отмечен орденом Ленина в 1943 году и стал лау-реатом Сталинской премии в 1946-м.
Большую хозяйственную работу сочетал с выполнением государственных обязанностей, не раз избирался депутатом городского Совета.
…Уехал из Коркино Г.М. Моргунов в 1952 году. Из жизни ушёл в 1955 году, когда работал главным инженером комбината «Свердловскуголь».
В 1968 году имя Григория Максимовича Моргунова появилось на карте города.
 Наталья Дубровина,
член научного общества учащихся центра дополнительного образования